Вельяминовы – Время Бури. Книга первая - Нелли Шульман

В Лондоне Тони зашла в Coutts & Co, на Парк-лейн, где отец открыл ей счет. Девушка сняла достаточно средств наличными, чтобы обустроиться в Испании. Ни брату, ни отцу она ничего говорить не хотела, предполагая послать им письмо. В Плимуте она собиралась сходить в дамский салон, и сделать короткую прическу. Тони пока не знала, как проберется на дуглас. К майору Кроу подходить было бесполезно, кузен шутить не любил. Майор отвел бы ее в полицию, предварительно позвонив отцу, в Лондон.

– Его не соблазнишь, – подумала Тони, – Стивен джентльмен…, – она твердо решила избавиться в Испании от девственности.

– Хотя бы с Джорджем, – сказала себе Тони, – он меня любит. И туда кузен Мишель может приехать. Я видела фото, он очень красивый. Светловолосый, как я…, – чиркнув спичкой, она подмигнула Лауре:

– Пикники на пляже, моторные катера, аристократы, поездки в казино. Жизнь дипломата кажется очень привлекательной…, – в темных, больших глазах Лауры промелькнул какой-то холодок.

Девушка прислушалась:

– Кажется, Констанца готова. Пора на стол накрывать. Я вам Шопена сыграю, – пообещала Лаура, – твой брат его любит, – она понесла в гостиную сэндвичи. Тони смотрела на стройную спину в шелковом платье:

– За ней, наверняка, какой-нибудь итальянский граф ухаживает, или даже герцог. У нее и мать, и бабушка тамошние аристократки, – Лаура раскладывала сэндвичи на фарфоровые тарелки.

Поступив в Кембридж, Констанца поселилась в этой квартире, под надзором пожилой вдовы. Девочке было всего четырнадцать. Юджиния сказала герцогу:

– Не надо ее одну оставлять, мало ли что. Она ничего неразумного не сделает, но на всякий случай.

Потом вдова съехала, в квартире появилась Тони. Герцог прислал из Банбери ящики со старым серебром и фарфором, гравюры, ковры, книги и кабинетное фортепьяно. Тони играла, но предпочитала джазовые мелодии, и танго.

Тони поставила тяжелые подсвечники, на фортепьяно:

– Так романтичней, – весело сказала девушка.

Лаура перебирала ноты, глядя на трепещущие огоньки свечей. В Риме окна ее квартиры выходили на купол собора святого Петра. Лаура иногда ходила туда, к воскресной мессе, однако предпочитала маленькие церкви.

– Надо в Лондоне исповедоваться, – напомнила себе девушка, – в Бромптонской оратории. Я почти год не исповедовалась, с прошлого лета…, – в Риме Лаура не рисковала. За работниками посольства следили люди из контрразведки Муссолини. Формально, священники не могли раскрывать тайну исповеди. Однако, по Латеранским соглашениям, папа получил от Муссолини не только суверенную территорию Ватикана, но и пятьдесят миллионов британских фунтов. Деньги вложили в ценные бумаги, обеспечивающие святому престолу безбедное существование. Прелаты сообщали чернорубашечникам о настроениях прихожан.

Лаура выбрала ноктюрн Шопена. Она часто играла его в Риме, оставаясь одна. Поездки на Капри и в Портофино, полеты в Венецию на личных самолетах поклонников и лыжи в Альпах были работой. За Лаурой ухаживали крупные военные чины, и дипломаты. Она должна была держать уши открытыми, запоминать информацию, полученную в светских разговорах, и передавать сведения в Лондон.

– Дуче подписывает соглашение с Германией, – горько подумала Лаура, – без войны не обойтись…, – она обвела глазами прибранную гостиную. Констанца, в шелке мышиного цвета, устроилась на диване, погрузившись в тетрадь с вычислениями. Тони укладывала в серебряное ведерко бутылки шампанского. Лаура предполагала, что теперь она поедет в Токио. Девушка не знала, как сказать об этом отцу:

– Разберусь. Есть телеграф, в конце концов, есть почта…, – из Рима Лаура писала Джованни аккуратно, каждую неделю.

– Если и Япония присоединится к пакту, – присев рядом с Констанцей, Лаура вынула тетрадь из ее рук, – столкновения не избежать. Британия остается одна, хотя есть французы, чехи, поляки, наши союзники. Американцы не помогут, они не вмешиваются в европейские дела, – Констанца возмутилась: «Я только начала считать!»

– Вечеринки, – со значением сказала Лаура, – устраивают, чтобы танцевать, Констанца. Веселиться…, – она отнесла тетрадь в спальню кузины. Девушка пробормотала: «Я и танцевать не умею».

К облегчению Констанцы, ее никто не приглашал. Вечер она провела на диване, со знакомым юношей, мистером Тьюрингом, соучеником Маленького Джона, обсуждая тензорное исчисление и работы Эйнштейна.

Лаура передала ей бокал шампанского, но Констанца, даже на семейных обедах, не пила ничего, крепче воды. Ей не нравился вкус спиртного. Она пожимала плечами:

– Почему я должна пить то, что мне неприятно?

Как и обещала Тони, юноши принесли виски. Леди Холланд играла на фортепьяно свинг, все танцевали, а потом к инструменту села Лаура. Джон никак не осмеливался пригласить ее. Юноша решил:

– И не надо. Я буду в Лондоне, она тоже…, – поток темных, мягких волос падал на узкую спину. Кузина немного покачивалась, в такт музыке. Джон помнил ноктюрн, его часто играла тетя Юджиния. Леди Кроу говорила, что это была любимая музыка бабушки Марты. Гостиная затихла, мелодия вырывалась в открытые окна.

Сидя на подоконнике, Джон полюбовался тусклыми звездами. Улицы опустели. На противоположной стороне, он заметил какого-то прохожего, высокого, в твидовом костюме и кепи.

– Просто скажи ей, что ты хочешь с ней встретиться, – велел себе Джон:

– Перед портретом бабушки Тео, в Национальной Галерее…, – девушка опустила веки, длинные пальцы бегали по клавишам.

– Она со мной не танцевала, – Джон разозлился:

– Конечно, не танцевала, дурак ты этакий. Ты ее не приглашал. Она только одно танго и танцевала, с Наримуне. Она очень хорошо двигается…, – после танго Лаура и Наримуне уселись куда-то в угол. Юноша хмыкнул:

– Они на японском языке говорят. Наримуне здесь его почти не использует, только со своим наставником, ориенталистом. Они родственники, и довольно близкие…, – им с Наримуне надо было рано уходить, каждое утро они занимались греблей. Собравшись с духом, Джон отвел Лауру в сторону. Смуглые щеки кузины раскраснелись. Юноша откашлялся:

– Лаура, я в Лондон собираюсь. Может быть, сходим в Национальную Галерею?

Большие, темные глаза кузины блестели. Наримуне, вежливо попрощавшись, ждал на лестнице. Джон услышал из гостиной голос сестры:

– У нас еще несколько бутылок виски, предлагаю сыграть в правду или действие!

Джон успокоил себя:

– Констанца спать отправилась, ничего с Тони не случится. Одни девушки остались. Мы последними из юношей уходим.

Лаура кивнула: «Я на следующей неделе в Лондон возвращаюсь. Позвони мне, Джон». Юноша спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, что-то насвистывая:

– Скажу ей, что она мне давно нравится, что она…, – Наримуне открыл дверь на улицу. Джон поинтересовался: «Как тебе кузина Лаура?»

– Очень достойная девушка, – коротко ответил граф. Замотав шею шарфом, кузен сунул руки в карманы пиджака. Больше от него Джон ничего не добился.

Тони проснулась от головной боли. В гостиной было темно, она услышала чье-то сопение. Девушка, с трудом, слезла с дивана, оправив измятое платье. Наступив на пустую бутылку, Тони, вполголоса чертыхнулась. К горлу подступила тошнота. На ковре виднелись очертания спящих людей. Тони смутно помнила, что Лаура пошла, спать, а она с подругами начала соревноваться, кто залпом выпьет больше стаканчиков с виски.

Тони добралась до ванной:

– Виски, шампанское, вино, кто-то принес эль…, – голова гудела. Едва удержавшись на ногах, Тони подергала ручку ванной. Дверь, изнутри, закрыли на защелку. Тони не хотела выяснять, что происходит. Она, на ощупь, добралась до кухни. В раковине громоздились грязные тарелки. Пахло табаком, потом, духами. Тони увидела в углу лужицу подсыхающей рвоты. Девушку едва не стошнило. На столе стояла недопитая бутылка виски:

– Прополощу рот. Я зубы не почистила, перед тем, как на диван упасть. Виски все дезинфицирует, – часы пробили два ночи. Она отхлебнула виски. Девушку едва не вывернуло.

– На улице никого нет, – сказала себе Тони, – я подышу воздухом, все пройдет…

У нее не было сил надеть туфли. Тони босиком, спустилась вниз, в лицо ударил свежий ветер с реки. Она согнулась вдвое. Девушку начало тошнить, прямо на углу дома. По ногам потекла теплая жидкость. Тони поняла:

– Я никогда так не напивалась, даже на первом курсе…, – она закашлялась, виски рванулось вверх. Тони ощутила у себя на плече чью-то крепкую руку:

– Тихо, тихо, – сказал незнакомый голос, – сейчас вам станет лучше…, – Тони икнула. Ее опять вырвало, перед глазами все плыло.

– Я вас отведу домой, мисс, – предложил незнакомец. Тони ткнула рукой куда-то наверх:

– Я здесь, здесь живу…, – к ее губам приложили флягу. Тони, невольно, глотнула. Жидкость обожгла ей горло, в голове опять зашумело.